В 1941 году Морозов Михаил Никифорович ушел на фронт. Дома остались семья и его трое детей. Со слов товарищей-сослуживцев, он никогда не рвался к наградам, но всегда совершал подвиг, оказываясь в гуще событий. Конечно, медалей и орденов у Михаила Никифоровича достаточно, дело не в них.
Когда началась война, Михаил Никифорович едва успел окончить военный техникум. Домой попасть так и не довелось — сразу после училища уехал на фронт. Чтобы скрасить свой нечаянный отъезд, Михаил Никифорович купил жене валенки. Валенки для провинциалов считались роскошью.
Михаил Никифорович с сожалением думал о том, что не сможет сам лично сделать жене подарок. Передать валенки попросил друга, которого тоже могли в любой момент отправить на передовую. И Михаил Никифорович, решив испытать судьбу, загадал желание: «Если получит любимая валенки — значит суждено мне с войны вернуться живым, если жена останется без валенок — поле боя станет предсмертным ложем». Но судьба пророчила вернуться живым, потому как друг успешно доставил валенки.
Ангел-хранитель
И действительно, вернулся живым, несмотря на то, что смерть ходила по пятам. Михаил Никифорович воевал на Курской дуге, потом на других полях сражений. Рядом свистели пули, рвались гранаты.
Солдаты уходили в каждый бой с ощущением, что этот день может стать последним, но они были готовы умереть за русскую землю.
Однажды после отгремевшего боя решили сфотографироваться с товарищем. Уже казалось, что до победы рукой подать, потому что немцы отступают. Но грянул взрыв, от которого тело друга отбросило в сторону. Друг погиб, не дождавшись победы.
Михаил Никифорович оказался более везучим и выжил, несмотря на то, что находился от смерти на расстоянии шага. После войны Михаил Никифорович будет объяснять такое везение тем, что повсюду в кармане гимнастерки носил фотографию старшей дочери Татьяны. Он был уверен, что именно фотография дочери, как ангел-хранитель, хранила его в боях.
Однажды Михаил Никифорович видел, как от взрыва на воздух взлетел детский дом. В нем находились дети. Подойдя поближе, он увидел оторванные руки и ноги детей, которых, понятное дело, нельзя воскресить из мертвых. Эта картина поразила его, и он пообещал себе, что ради отмщения за этих невинно погибших детей они должны выиграть эту войну. И он, пережив всю войну в сражениях, дошел до Чехословакии. А когда окончилась война, вернулся на родину.
Детство, обугленное войной
– Когда папа уходил на фронт, мне исполнилось несколько месяцев, рассказывает дочь Михаила Никифоровича. – Мы, как и всё военное поколение, воспитывались матерями, потому что отцы в это время находились на полях сражений.
Нам тоже пришлось хлебнуть горя. Наша семья в военные годы перебивалась, питаясь чем придется. Помню, как тяжело приходилось матери. Наш дом был настолько хлипким, что однажды рухнула стена.
В военкомате маме сначала отказывали во всякой помощи. Она пребывала в стрессовом состоянии, потому что у нее на руках были мы, малолетние дети. Позже она расскажет нам, что была на грани самоубийства, думая, что детям будет лучше в условиях детского дома, чем в родном доме, где нет стен, гуляют ветер и мороз.
Но неожиданная встреча с учительницей моей старшей сестры спасла маму от ее намерения. Увидев маму в недобром расположении духа и узнав о ее горе, учительница предложила написать письмо в адрес правительства РФ в Москву.
Они составили письмо и направили его в нужный адрес. Пришел незамедлительный ответ. В нем было написано, что уже дано распоряжение построить дом для участника войны. Мама полагала, что в военных условиях не до строительства, хотя бы отремонтировали, чтобы можно было жить. В считанные часы стену отремонтировали.
Эта забота об участниках войны, надо сказать более ощутима, чем забота о ветеранах в нынешнее время. И мы выжили, выстояли, победили в войне.
Потом была радостная встреча. Старшая сестра и мама, увидев на пороге дома папу, возвратившегося с войны, принялись обнимать его. Я, будучи четырехлетней девочкой, спряталась за диван, с удивлением озиралась по сторонам, так как присутствие отца в доме для меня было диковинкой. Мужчин в провинции, как собственно и в городах, в военные годы оставалось мало, я не знала, как вести себя в присутствии отца.
Но потом лед растаял. Папой невозможно было не восхищаться. Это был великолепный человек. Люди, которые находились с ним рядом, можно сказать, боготворили его за человечность и какое-то неуемное желание помочь хоть в чем-нибудь людям, оставшимся на обломках страны в послевоенное время.
В военкомате сказали: «Поторопился умереть»
Папа умер, когда ему исполнился 81 год. Недавно мне сказали, что вышло новое постановление правительства, что государство выделяет деньги на установку памятников для участников войны, которые умерли после12 июня 1990 года.
Мой отец не дожил несколько месяцев до 12 июня 1990 года. Но в военкомате мне объяснили: «Поторопился умереть, ничего сделать не можем, согласно постановлению правительства РФ, он не имеет права».
Почему такое разделение ветеранов? Ведь тех, кто действительно участвовал в сражениях Великой Отечественной войны — единицы. Они пережили холод в окопах, постоянные заболевания и стресс, поэтому, как правило, умирают рано, не дождавшись 12 июня 1990 года.
Как можно разделить ветеранов? Почему такая несправедливость? Я не из-за денег пекусь, а ради справедливости. Получается, они были нужны родине, когда защищали страну, а потом их почему-то разделили на тех, кому положено и на тех, кому не положено.
Десять или пятнадцать лет назад моя внучка ездила в Чехию. Раньше ее дедушка Михаил Никифорович рисовал схемы, рассказывал, в каких населенных пунктах он был во время освобождения страны. Внучка решила посетить несколько сел.
И, представьте себе, нашла в одном из сел людей, которые до сих пор помнят дедушку. Настолько открытый и честный он был человек, что люди к нему привязывались быстро.
Но почему-то помнят в Чехии, а в нашей стране о заслугах ветеранов не помнят.