Являюсь вашим постоянным читателем, но газету покупаю в киоске – не выписываю, потому что много денег уходит на лекарства. Мне 78 лет, пенсионерка. Ваша газета приходит в киоск по четвергам, и если не успеешь купить, то в выходные дни уже нет, еду на остановку дальше («Заводская») и покупаю там. В киоске на Ленинской раскупают быстро. Уж 28 руб. нахожу всегда, чтобы купить газету. Читать люблю, и есть что почитать в ней. Спасибо! Иногда ваши статьи – как-будто мои мысли. Вот, например, про капремонт. Сын говорит: «Мама, не плати». А я говорю: «Как не платить? Мне не дадут субсидию» – и это правда, что мы становимся послушными. А бороться уж нет ни сил, ни здоровья. Надеюсь, что ваша газета добьется справедливости. Очень болею за Матвеева. Попал ли он под амнистию? Напишите. Вообще все ваши статьи затрагивают. Пишите про Рерихов – очень интересно.
Хотела написать про своего папу, но приболела, пишу сейчас
Мой папа – Иван Иванович Шинденков. Умер он в 1989 г. в г. Перми. Передо мной всегда на столе его ручные часы (Минск, 1985 год). Мама мне их отдала, когда я приезжала домой на похороны папы. По-видимому, эти часы подарили ему на 40-летие Победы.
Но спросить, где он воевал, сейчас не у кого. Видно, в Белоруссии. Папа не рассказывал, а мы были какими-то не любопытствующими. Вот бы сейчас! Жили в глухомани, 40 км от Перми, в деревне.
Папа пришел с фронта в 44-м году. Как сейчас вижу: идет с палочкой со станции (15 км) до деревни по берегу реки Чусовой, что впадает в Каму. Весь изране ный. Нас было трое: брат старший и я – 7 лет, сестра, 4 года. Папа такой больной пошел в колхоз трактористом.
А в 1945 году заболела мама, у нее был приступ аппендицита, видно, не первый, и дедушка повез ее в Пермь на лодке по реке Чусовой, а потом в Каму (Пермь). Там в больнице сказали, что поздно, и мама умерла в 1945 году. Нас осталось трое. Хорошо, что были дедушка и бабушка.
Папа был очень добрый, никогда грубого слова от него не слышали. Все старался по хозяйству, потом женился. Мы жили с мачехой.
В каком году, не помню, переехали в поселок – леспромхоз, потому что деревню переселяли из-за строительства КамГЭС. Выплатили деньги, и мы переселились. Папа с дедушкой поставили дом (перевезли старый). Сколько полей, лугов затопили тогда, сейчас только осознаешь, какая была красота: леса, луга, озеро все в лилиях – все затопило. Потом говорили, что это, якобы, была ошибка. Папа работал в леспромхозе на тракторе.
Тогда, в 70-80-е годы не было льгот, были у папы и какие-то награды, не знаю точно, какие. Есть у меня фото, он у Вечного огня в Москве. Это уже младшая сестра возила его. Я жалею до слез, что не говорила с папой о войне, не спрашивала, где он воевал.
Я уехала в Находку в 57-м году, но приезжала домой в Пермь, где отцу выделили кооперативную квартиру. Папа уже не работал, получал пенсию 62 руб. В те годы часто болел, лежал в больнице. Главный врач, узнав все про него, перевел его в госпиталь и добился папе повышения пенсии как ветерану, инвалиду Великой Отечественной войны. Мама говорила, что врач нам выговаривал – почему не обращались в военкомат?
У папы серьезные ранения. Когда я приехала, папа мне сказал: «Вот, дочка, теперь жить можно, пенсия хорошая, льготы». Я не думаю, что в эти годы была большая пенсия. Но папа был добрый к людям. И всегда доволен был доброму поступку, благодарил главного врача. Но здоровье ухудшилось, отнялись ноги, и умер папа в 1988 году.
После его смерти мама писала, что его поставили на очередь на стенку, ковер. Маме пришли какие-то льготы, но папы уже не было.
С уважением к вам. Успехов вам и удачи в вашей опасной работе!
Назимова Тамара Ивановна, г. Находка