«Фидель Кастро перемахнул через барьер и пошел по рядам на лед целовать Третьяка»
В Суперсерии-74 СССР – Канада Валерий Харламов забил всего две шайбы, но все равно был признан одним из лучших игроков тех матчей
В этот уик-энд на экраны выходит фильм «Легенда № 17» о знаменитом советском хоккеисте Валерии Харламове. И когда мы пойдем в кино, в нашем зале не будет более пристрастных зрителей. Мы будем высматривать каждую мелочь, каждый образ, каждую историю и сравнивать их с теми, что нам рассказали люди, которые были рядом с Валерием Харламовым и той непревзойденной сборной СССР по хоккею.
Олимпийский факел и старинные тренажеры
Давным-давно у нас была одна из самых интересных работ, которые могут только быть. Нас пригласили корреспондентами для сценария фильма о советском хоккее. Должно было получиться доброе ностальгическое кино о наших победах в 70-х и 80-х годах, о Макарове, Ларионове, Крутове и немного о Харламове. А мы должны были сделать это кино максимально похожим на правду.
Мы ездили и разыскивали людей, которые были рядом с легендами — массажистов, охранников, даже комсомольских инструкторов и записывали за ними истории. О том, как жила та команда, как ездила за границу и как ходила в правительственную ложу к Леониду Ильичу Брежневу.
Олег Кученев, массажист сборной СССР и России
1981 год, и мы готовимся к Кубку Канады. Но тут у Крутова проблемы с печенью обнаружили — спазм, и его отправляют в Боткинскую больницу. А нам надо ехать на четыре игры: две — в Швеции, две — в Финляндии. А ведь звено уже есть: Макаров — Ларионов — Крутов. Кого ставить на место Крутова? Вызывают Харламова, и Валера едет, играет четыре игры. А потом мы возвращаемся обратно в Союз, а Крутов к тому времени выходит из больницы. Валеру поблагодарили, и все — он поехал на дачу, а мы полетели в Канаду.
Летим, а прямо в самолете нам показывают лучшие эпизоды игры Харламова. Ни фига себе, думаем, вот встречают! А комментариев-то никаких нет. Прилетаем в ночь, утром встаем, а переводчик канадский говорит нам: «Вы знаете, у вас трагедия. Харлам разбился».
После Кубка Канады все игроки сборной из ЦСКА поехали на могилу Харламова на Третьяковское кладбище. Я тоже был там. Отдали дань, пособолезновали. На кладбище Тихонов тогда тоже приехал вместе со всеми, у могилы стоял.
В команде никто не говорил, что Тихонов виноват в этой гибели. Это потом обыватели, СМИ стали говорить и писать об этом. Но не в Тихонове было дело. У Харламова ведь это вторая катастрофа была. В первой он выжил, но стал фактически инвалидом. Он бегать уже не мог, стопа у него почти не разгибалась, в паху булыжник. Но я восхищался даже тогда, как он на коньках катался. А Тихонов мне говорил все время, с таким сожалением и теплотой: «Васильич, ты не видел, как он три года назад смотрелся! Он тогда на одном коньке двух-трех соперников обкатывал запросто».
«Он дыхнул, и сразу — раз, наручники на него надели»
— 1981 год. Чемпионат мира в Швеции. Гетеборг. Золотые медали. Выходим из отеля — до стадиона метров двести. И всегда одновременно с нами выезжала от отеля женщина на красном «Порше». Полна пазуха грудей. Во всю грудь надпись — СССР. Кепи — СССР. Видная такая. Не знаю, говорила она по-русски или нет, но и так все было ясно. Юрзинов подгонял: «Ребята, ладно-ладно, пошли, сначала хоккей, все остальное потом».
И заканчивается чемпионат мира. Как всегда, бадья по кругу: шампанское. Папа Толя, наш начальник команды, водочки туда, чтоб по глотку всем хватило уйти в небытие.
И выходим все гурьбой. «Порше» стоит. Женщина сидит.
Володя Петров вдруг к ней: «А ну-ка подвинься». Она двигается. Он садится вместо нее за руль и поехал вокруг отеля. На втором круге его останавливает полиция. Я думаю, это была такая провокация.
Он выходит:
— Я чемпион мира Вова Петров!
А они ему:
— Дыхни.
Он дыхнул, и сразу — раз, наручники на него надели, а он ведь сопротивляться еще начал. И в участок его до пяти утра. Посольство СССР подключилось, стали его выручать. Вытащили, конечно, но после этого Вова в 1981 году стал персоной нон грата. И центральный нападающий великого звена Михайлов — Петров — Харламов стал неинтересен Тихонову. Он просто исчез из сборной и из ЦСКА.
Евгений Гулинский, комиссар отряда, который в «Лужниках» дежурил у правительственной ложи Леонида Брежнева
— Посещать хоккейные матчи Леониду Ильичу посоветовали врачи. Как мне рассказывали, для снятия эмоциональной нагрузки. Для нас эти посещения были очень трудными. Там же организация охраны была очень высокой. Я приходил во Дворец спорта «Лужники» за два часа, а правительственная ложа (мы между собой называли этот сектор — зона) уже «вырезана». То есть сидят люди из охраны в определенных местах и внимательно отслеживают обстановку. Не сказать, чтобы они выделялись одеждой, но были заметны. В основном это были мужчины, но появлялись и женщины.
Леонид Ильич иногда приезжал и один, но бывал с ним и Устинов, а также Суслов с внуком. Иногда шесть-восемь членов Политбюро появлялись. В комнате накрывался огромный овальный стол для первых лиц. Готовили блюда только правительственные повара — все привозилось с собой. Я помню, что приезжали кремлевские врачи с чемоданчиками личного питания. Они и накрывали.
Леонид Брежнев любил чествовать хоккеистов прямо в правительственной ложе. А как-то раз на одном из матчей Фидель Кастро сам перепрыгнул через барьер и прямо по рядам пошагал вниз Третьяка целовать.
Члены сборной СССР Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов
У каждого из хоккеистов были свои привычки. Знаю, что Володя Петров всегда чашку кофе выпивал перед матчем. А после матча бутылку пива выпивали почти все. Канадцы, шведы — спокойно, у них такие специальные загруженные баночным пивом короба были. А наши — втихаря, под полой прятали бутылки, чтобы незаметно выпить в автобусе.
А еще была традиция — зрители бросали на лед монеты во время матча. Милиция старалась пресечь, но люди клали медяки на большой палец и швыряли незаметно. Когда монет на льду становилось много, арбитр игру останавливал и рабочие собирали их, а потом вновь игра возобновлялась.
P.S. Проект потом как-то свернулся сам собой, телефоны продюсеров замолчали. Но настоящие истории о легендарной сборной СССР, рассказанные теми, кто был рядом с ней, остались.