Эксклюзивное интервью для «АВ» с Евгением Чазовым
«Сердце — это основа основ. Даже с поврежденным мозгом можно жить. Когда останавливается сердце, сделать практически ничего нельзя...»
– Евгений Чазов.
Корр: – Евгений Иванович, на выбор Вами профессии, наверное, так или иначе, оказала влияние Ваша мама – она была врачом-терапевтом. Расскажите о Вашей семье, о Вашем детстве.
– И поэтому я, если не с пелёнок, то чуть-чуть позднее, сколько помню, я жил в «аромате» карболки и эфира.
И отношение к маме было – о, это доктор, доктор, и, конечно, то, что я видел, как мама спасала людей, как ей благодарны были, и вся эта вокруг аура ,повлияла на то, что с ранних лет я считал, что я должен быть врачом! А во время войны мама была начальником военного госпиталя.
Мать – участник Великой Отечественной войны. А я в это время жил у родственников на Северном Урале. В 1944 году наша семья переехала в Киев. В Киевском мединституте я с отличием окончил лечебный факультет и был рекомендован в аспирантуру. Но тому помешала неукраинская фамилия…
Корр: – ещё во время учёбы Вашу первую пациентку назвали Вашим именем?
– Когда мы учились последний год, время было послевоенное, не хватало врачей, и нас, трёх студентов, отправили на дежурство в больницу под Киевом. Когда я приехал на дежурство, привозят молодую женщину, симпатичную, лет 19-20. У неё начались роды. Роды были тяжелые, но ребёнка мы спасли. Родилась девочка.
Я говорю – слушай, а как назвать ребёнка? А мне акушерка говорит – у нас такой закон – именем того, кто роды принимал. Назовём Женей! А в прошлом году я ездил в Киев, там с лекциями выступал, а ректор мне говорит: а мы нашли вашу Женю! Это было лет 5-6 назад… Конечно, она меня не помнит!
В 1953 году я окончил институт и переехал в Москву, где поступил в ординатуру на кафедру госпитальной терапии 1-го Медицинского института, руководителем которой был выдающийся отечественный кардиолог Александр Леонидович Мясников, человек, оказавший влияние на всю мою профессиональную судьбу.
Корр: – А почему вы решили именно сердце лечить?
– В то время самыми страшными заболеваниями считались инфаркт и онкология – их народ боялся. Я помню, как мне привезли из Новосибирска поездом тяжелобольного помощника Кагановича. Он попал ко мне в тяжелом состоянии, и «вёл» его я. А тогда ещё не знали, чем лечить. Абсолютно. И обычно до 60% больных погибали.
Я спросил: как у тебя возник инфаркт? И он рассказал, что тогда был период выборов, и они с Кагановичем поехали выступать перед большой аудиторией на заводе. А в тексте, который надо было говорить, он только начало запоминал, (потом помощник ему передавал текст). А текст был в портфеле.
Он портфель открывает, а тот захлопнулся и не открывается. Думает, всё, сорвал выступление. Говорит: «Я тогда достаю нож, а Каганович мне показывает кулак. Я взял, рванул, достал и передал ему. И тут же почувствовал страшное состояние, боль, меня тут же в больницу и поездом – в Москву».
И тут я впервые задумался – а чем лечить? Мы делали вид, что лечим, но не могли лечить. (Кстати, помощник выжил — попал в те 40%, которые выживают). Тогда-то я и создал этот метод новый тромболитиков.
Корр: – Евгений Иванович, сегодня широко используется для лечения больных инфарктом миокарда созданный Вами ещё в 1960-е годы метод, безопасность которого Вы испытали на себе. Тогда, рискуя жизнью, Вы ввели себе новый неизвестный препарат, растворяющий тромбы…Что двигало вами как врачом, как человеком?
– Препарат был совершенно неиспытанный, неизвестный, полный возможных осложнений. Этот эксперимент в случае неудачи и тяжелых осложнений мог принести большие неприятности.
Корр: – Вы были настолько уверены в этом препарате?
– Да, потому что я его испытал на животных. С тех пор весь мир применяет этот препарат. Миллионы жизней спасены. Я подал документы с просьбой на больном испытать его действие. Тогда было проще получить документы. Моя дочь Ирина родилась в тот день, когда я спас человека. А мой учитель Мясников тогда сказал – у тебя в этот день появилось две жизни!
Корр: – А на сегодняшний день препарат доступный или дорогой?
– Нет, дешевый, он в скорой помощи применяется, недорогой. Сейчас уже используется не тот, что я изобрёл, а третье поколение – всё время улучшается. У нас уже четвёртое готово.
А тогда я в Америке выступал, там не поверили, что можно спасать людей. Потом у нас соглашение было, я привёз картинку, показал им, был ажиотаж!
Корр: – По статистике, за последние пять лет в США количество «сердечных» болезней снизилось вдвое. А как обстоят дела в нашей стране?
– У нас были тяжелые 90-е годы, когда здравоохранение разрушилось, многие системы, в том числе кардиологические, были закрыты, не было денег не только на зарплату, а даже на закупку лекарств, поэтому смертность у нас выросла в несколько раз, ни в одной стране в мире такой смертности не было !
Корр: – Вы называете депрессию «убийцей XXI века». Именно она, по Вашим наблюдениям, в конечном итоге и провоцирует риск сердечных заболеваний.
– Вы спросили, почему смертность большая? Мы изучали разные факторы. Мы взяли большое количество поликлиник, и там психологи проверяли всех больных, которые приходили на приём. Оказалось, что более 40% посетителей были с депрессией (хотя у них была артериальная гипертония, допустим, то есть, не прямо «психологичекая» болезнь), 23% требовали лечения.
Что такое депрессия? Мы проверили – она нарушает функции жизнедеятельности организма. И отрицательно влияет на здоровье людей. Это доказано, мы выступали даже за границей о роли депрессии среди сердечно-сосудистых заболеваний.
Корр: – Какие способы борьбы с этим недугом наиболее эффективны?
– Я должен сказать, что это работа не просто ради работы, а та, которая тебя увлекает, интересует, и ты на работу приходишь не как на каторгу, а как на часть своей жизни и второе – это семья, дети. Нет, семью мы ставим на первое место. Депрессии встречаются и у молодых людей, которые еще не видели толком жизни и ещё не перенесли действительно тяжких потерь. Совет молодежи: никакие кризисы и депрессии вам не будут страшны, если у вас есть цель в жизни.
И ещё, конечно, влияет государство. Какая будет страна – если она будет нищая, то, конечно, депрессия будет большая. От государства зависит здоровье нации.
Корр: – В советское время Вы работали заместителем министра, а при Горбачёве – возглавляли Министерство здравоохранения СССР. В этот период здравоохранение стало переходить на новые формы работы. А какой, на Ваш взгляд, должна быть система здравоохранения сегодня?
– В 93-м году федеральные либеральные финансисты предлагали нам перевести на частный уровень здравоохранение, мы протестовали, и поэтому 41-я статья появилась, мы её пробили, что государство отвечает за здоровье нации. И я сейчас борюсь за то, чтобы это оставалось основой в борьбе за здоровье. Не всякие саморегуляции, не всякие общественные компании, а государство должно отвечать за здоровье, и поэтому, если это прекратится, будет тяжелая обстановка. Как-то на визите у премьер-министра Англии Тетчер мы обсуждали высокие вопросы, и я спрашиваю – вы всё приватизировали, даже– железные дороги (тогда был скандал), но у вас осталось одно – государственные госпитали. Почему вы их не приватизировали?
Она говорит: профессор, если я это сделаю, то через две недели я не буду премьер-министром.
Корр: – Насколько мне известно, при назначении Вас на должность руководителя 4-го Главного управления здравоохранения вы поначалу отказывались от этого предложения….
– Брежнев сказал: делай эталон здравоохранения, который будешь применять. Чтоб у тебя было 60 тысяч человек больных, которых ты должен обслуживать. Это были не только высшие руководители партии и государства Совесткого Союза, но и многие руководители из других стран, учёные, писатели, деятели искусства… Нужно ли говорить о невероятной ответственности и экстремальном характере работы?
Корр: – Вас можно занести в книгу рекордов Гиннесса, как человека, лечившего 19 лидеров из 16 стран мира. В Египте даже жизнью пришлось рисковать…
– Вопрос касался Насера. Позвонил Брежнев и сказал, мы заинтересованы в его здоровье – президент самый главный на Востоке в 60-е годы. Я прилетел и сказал ему: у вас поражены сосуды сердца, сосуды ног. После лечения ему лучше стало, даже в теннис начал играть.
Я вернулся в Россию, прошло полгода где-то, и вдруг раздаётся звонок, говорят – завтра ты улетаешь в Каир (мне сказали – вы должны приехать конфиденциально, чтобы никто не знал). У президента инфаркт миокарда. У меня уже были возможности лечить, специальные аппараты, был 67-й год. Он сам попросил.
А Израиль был заинтересован в его смерти. Это уже большая политика. Меня одного поселили в гостиницу, сказали – вы только никуда не выходите, и не сообщайте в посольство своё местонахождение.
Короче говоря, никто не знал, где я. У меня была переводчица. Ей говорят – слетайте с профессором в Александрию. Меня привозят в аэропорт, туда приезжает она, говорит – доктор, вы знаете, мы не полетим. Здесь машина стоит моя, мы поедем на ж/д станцию, но не в Каире, а за 30 км. Мы едем за 30 км, подходит поезд, она берёт билеты и говорит, мы посоветовались с президентом – лучше ехать поездом! Говорят, переводчица та все же в автокатастрофу попала…
Корр. – Вы знали о состоянии здоровья первых лиц нашего государства. Руководили лечением Брежнева, Черненко, Андропова. А в центре, который Вы сегодня возглавляете, с большим успехом проведена операция первому президенту России Б.Н. Ельцину. Естественно, что вы близко знакомы со всеми этими людьми. Чисто по-человечески, не выдавая профессиональных тайн, что из такого общения Вам запомнилось больше всего?
– Когда я познакомился с Брежневым, он тогда был молодой такой, стройный, с юмором. Он хорошее впечатление производил. Он позвал меня в Америку, и как его встречали в Америке, это ни одного так советского руководителя не встречали. Толпы ходили за ним! Его Никсон пригласил в Калифорнию на приём на свою дачу. У него сад такой большой, и приглашает самую элиту, артистов. Артист, который играл бандитов, полез к Брежневу, стал его обнимать и поднимать! Все говорили: какой у вас президент! Мы бы его в сенат выбрали!
А Андропов какие стихи писал! Я их оставил, уже понимая, что он умрёт!
Корр: – И вновь вернёмся к созданному Вами Всесоюзному кардиологическому научному центру АМН СССР. Сегодня это ведущий кардиологический комплекс, оказывающий высококвалифицированную помощь населению. Известный американский журнал «Тайм» даже назвал его «Город кардиологии под Москвой». А Вы считаете его «памятником Вашему поколению» и отмечаете, что его открытие для Вас значило не меньше, чем присуждение Ленинской премии за научные разработки. Специалисты центра получили самую высокую оценку в нашей стране, и за рубежом. Какие виды помощи Вы оказываете здесь?
– В 75-ом Косыгин сказал – деньги будут большие, давайте сделаем памятник нашему поколению. Надо построить пять поликлиник кардиологии.(Кстати, архитекторы получили за это госпремию). Потому у нас уникальный дворец-зал и административное здание, здание для встреч, на 1100 мест и зал экспериментального института (теоретики). Здесь 11 залов все между собой соединены. Мы работаем над производством лекарств, у нас сейчас 6 контрактов с Минпромом. Они дают деньги на разработку.
Сейчас у нас 1600 человек. Больница на 400 коек. Есть кардиохирургия, есть сосудистая. Больные попадают по направлению поликлиник. До последнего времени лечение было бесплатное. Осваиваем новые методы диагностики и лечения и координируем кардиологию по всей стране. Здесь работают 8 академиков и член-корров АН и АМН, 30 кандидатов наук.
Корр: – Евгений Иванович, вы очень дружественный, позитивно настроенный человек. Как Вы поддерживаете себя в хорошей трудоспособной форме?
– У меня жизнь всё время была такая, в которой всё время надо было бороться. Бороться, выстоять в борьбе со всякими ситуациями, правда, последнее 10-летие таких нет, спокойно.
Если говорить о моих увлечениях, я очень люблю живопись. Лично знаком со многими художниками. Очень люблю природу, особенно Волгу, на которой родился. Говорят, что я – заядлый охотник, но это не совсем так. Охочусь не ради убийства, охота для меня – прежде всего возможность побыть на природе и отдохнуть.
На вопрос, кто же я в первую очередь, отвечу – врач. Судьба больного человека всегда была главной заботой моей жизни…