Вселенная
Крещенный молнией и громом
Вера Аксенова
ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Имя Анатолия Бочинина, поэта, члена Союза писателей России, хорошо известно дальневосточникам: его стихи постоянно публиковались в краевых и региональных изданиях, в том числе в журнале «Дальний Восток» и альманахе «Рубеж». Поэзия А. Бочинина – это думы о вечном и бренном, об отношениях между людьми и властью, обо всём, что составляет смысл, боль и радость человеческого бытия.
«Крещенный молнией и громом» – посмертная книга избранной лирики – издана на средства его друзей: Н.Е. Большакова, А.Н. Киреева, Е.М. Назаренко, а также людей, небезразличных к таланту и судьбе поэта: Е.А. Богуславского, Т.Д. Рязанцевой, Л.Н. Баклановой, М.И. Мелешко, В.И. Галина и других.
В своём предисловии к книге А.Н. Киреев так пишет о последних днях поэта: «Анатолий Бочинин умер 20 июня 2005 года на территории больницы от истощения и переохлаждения. Неопознанный труп уже собирались захоронить в безымянной могиле. С грехом пополам кое-какие деньги собрала писательская организация, ещё несколько тысяч дал Владивостокский предприниматель – и в начале июля поэта похоронили на Морском кладбище и справили поминки.
О, господа! Убавьте спесь.
Где нужно плакать, вы смеетесь.
Я подожду вас. Время есть.
А вот меня вы не дождётесь.
Бочинин ругал власть, ругал порядки в стране, но ни то, ни другое в его сознании не ассоциировалось с Родиной. Когда речь заходила о России, в его голосе звучали только любовь и боль:
Вспыхнуть радугой хочется
Над просторами синими.
Я горжусь своим отчеством,
Кровно связанным с именем.
Хорошо жить в народе мне,
Слышать: «Где ты, Васильевич?!»
А по матушке-Родине –
Анатолий Россиевич.
У кого повернется язык назвать асоциальным элементом человека, сказавшего такие слова о Родине?.. Да, он не вписался в сегодняшний социум, не нашёл с ним общего языка, но понятия Родина, Россия гораздо шире социума и не исчерпываются только нынешним временем: Родина – это вся русская земля и небеса над ней, родная природа, зверье и птицы её населяющие, с её древним славным прошлым, быстротечным настоящим и светлым будущим… Обо всём этом и писал Анатоий Бочинин. Он социален, но не в узком смысле, когда к таковым относят только тех, кто вовремя является к избирательным урнам и не пропускает ни одного митинга:
Я в политике глухонемой,
Я от смерти не жду отсрочек.
Но средь блоков есть блок и мой –
Блок лирических тонких строчек».
Журавли-журавушки родные!
Я болею вами с давних пор.
Вот опять летите неземные,
Вам подвластно всё, что выше гор.
Тянет в небо каждого поэта,
Как во взрослый возраст – малыша.
И что есть во мне от вас, так это –
Сызмальства крылатая душа.
* * *
Воздух звонок. Парит. Духотища.
По лицу – паутинная нить…
Сенокос – словно сытная пища,
От которой так хочется пить
Грех, а хочется молнии с громом,
Не ко времени это и зря.
И с тоской вспоминаем о доме
Под назойливый гул комарья…
Эх, да что там! Раскис, как мальчишка:
Будет молния, будет и гром!
Не мешало бы лишний рублишко
Заработать на хлеб с молоком…
Нелегка, нелегка косовица.
От косы раздаётся: «Жих-жик…»
А вот стоит к траве наклониться,
Как послышится: «Здравствуй, мужик!»
* * *
Кто б мог подумать, что прогресс
В тот год накличет людям горе.
«Для новой строящейся ГЭС
Даёшь искусственное море!»
А по весне, когда скворцы
В края родные возвратились, –
Село сносили. И жильцы
Все кто куда переселились.
Смотрю на волны. В горле ком…
Все рощи детства под водою,
Как и погост, что за селом
Был, весь заросший лебедою.
Раздвинься, море, предо мной!
Ведь где-то здесь, под слоем ила,
С пятиконечною звездой
Моих родителей могила.
* * *
Мир сохранён… В крови по пояс.
Во мраке разум мужиков.
А между тем российский поезд
Стучит по стыкам двух веков.
Неизмерима дальность рейса.
Что ждёт всех нас? – больной вопрос.
Эх, не сойти бы только с рельсов
И не пуститься под откос!
Мы все в туннеле оказались,
Где эхом космоса шурша,
Во тьму сырую спрессовались
Пространство, время и душа.
* * *
Наслаждаясь июльским днем,
Я иду вдоль скалистого берега.
И стоит на пути моём
Расщеплённое пулями дерево.
Это дерево будет расти,
Корни жизни себя не утратили,
Обращённые к солнцу ростки,
Словно дети, что тянутся к матери.
Детство вспомнил – и тут же сник,
Будто взрывом мой дом разрушен.
На какой-то короткий миг
К горлу ком подкатил и душит.
Опалённые злой войной,
Ветром космы мои взъерошены.
Я к плохому стою спиной,
А лицом – ко всему хорошему.
Разве плохо в родной семье
Видеть радость в глазёнках дочери?
Век прожить и не знать бы ей,
Что такое за хлебом очередь!..
* * *
Какой был грустный листопад,
Когда с ветрами в трении
Уже опавший летний сад
Дал знать о смене времени.
Пришлось и мне, как баш на баш,
В надежде на спасение,
Сменить квартиру на шалаш
И жить вблизи Арсеньева.
Я слушал осень, как умел.
Клубился шорох лиственный.
А тот, кто сладко пил и ел,
Был так далёк от истины.
* * *
Сущность быта – одна из тем…
Никогда, хоть в огне сгори я,
Не могу согласиться с тем,
Что Приморье – периферия.
Приглашаю к себе домой
Латыша, украинца, горца…
Не какой-нибудь край, а мой
Самым первым встречает солнце.
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
