Защита прав
Правосудие как отсутствие правосудия
В. Вельский.
Недавно редакция «АВ» получила копию документа, направленного в краевой суд – частную жалобу гражданина на определение городского суда.
Признаться, таких жалоб мы еще не читали – настолько оригинален документ. Мы решили опубликовать этот документ. А прав автор или нет – решать вам, читатели!
Редакция «АВ».
ЧАСТНАЯ ЖАЛОБА
А также о главном принципе приморского правосудия: «Если местность не соответствует карте, то местность неправильна. Так и запишем в судебном постановлении».
6 мая 2008 г. на имя председателя Приморского краевого суда в указанный орган поступило мое заявление, в котором я поставил вопрос о необходимости проведения проверки вменяемости судьи Л.М. Коржаковой.
Поскольку зампредкрайсуда Л.К. Семенцовой заявление было мне возвращено незаконно без рассмотрения, данный возврат был обжалован мною в судебном порядке.
Согласно определению от 29 мая 2009 г., вынесенного судьей Артемовского городского суда М.В. Александровой, материал мне возвращен на том основании, что действия судей, совершенные при оправлении правосудия, не обжалуются в порядке ст. 254 ГПК РФ.
Указанное определение является вынесенным не на основе закона по следующим основаниям.
Мною обжаловался возврат заявления зампредкрайсуда Л.К. Семенцовой – действие, совершенное вне действия процессуальных норм уголовно-процессуального, гражданского процессуального и административного законодательства, без вынесения конкретного процессуального документа, а раз так, то вышеприведенное высказывание обжалуемого определения является недействительным.
Проведя дело «Собственник и другой потребитель против ООО «Артемовская управляющая компания» (а сейчас и против России, ибо дело пошло в Европейский Суд по правам человека по основанию: нарушение государством пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, поскольку государством в деле не были соблюдены установленные им же правила судопроизводства), я убедился в том, что данное дело разрешалось каким угодно способом, но только не на основании закона. Поскольку я сам являюсь профессиональным юристом с многолетним практическим стажем работы, то мне не надо было многого для того, чтобы понять, во что превратилась судебная система Приморья (России), – состояние, при котором права граждан, прописанные в законе, подобной системой превращаются в фикцию. Причины подобного изложены мною в частной жалобе по аналогичному делу на определение той же судьи от 15 мая 2009 г., и на этот счет более я здесь повторяться не буду.
Скажу о другом, а именно о том, насколько подобное «правосудие» соответствует понятиям «объективная реальность», «исполнение закона» и «здравый смысл».
Такое «правосудие» дошло до того, что сочло в своем праве «узаконивать» самое что ни на есть отрицание закона (на что есть множество конкретных фактов). Исходит такое профанированное «правосудие» из того, что его слово, зафиксированное в судебном постановлении, является истиной в последней инстанции; при этом совершенно не имеет значения, соответствует ли оно закону и здравому смыслу, неразрывно с ним связанному, или нет. Так и должно быть там, где закон прихватизирован: понятие законности при этом совершенно теряется. Подобное состояние свидетельствует о том, что такое «правосудие» окончательно оторвалось от реальности, живя в своем Зазеркалье, в которое оно и стремится превратить окружающую действительность.
Отсюда, основной и единственный принцип работы этого «правосудия» гласит: «Если местность не соответствует карте, то местность неправильна. Так и запишем в судебном постановлении». Что реально и происходит в работе приморского «правосудия», при этом закон элементарно подменен личным мнением судьи, ничего общего с этим законом не имеющим. Ко всему сказанному остается добавить, что сами эти судьи – люди во многом недалекие и непорядочные, плохо знающие нормативное право и не имеющие понятия о правилах поведения в общественных местах, а правящей судебной верхушкой такое состояние судейских кадров всячески поощряется.
Вот это и есть беззаконие, возведенное в ранг официальной государственной политики. Тот же тридцать седьмой, только в ином выражении: вместо Сталина присутствует симбиоз правящей верхушки с компрадорской олигархической буржуазией, а вместо расстрелов – полное отрицание существующего права, превратившегося на практике в набор протоколов о намерениях, исполняемых судами исключительно из соображений выгодности либо невыгодности ситуации на тот или иной момент. В полном соответствии с осуществляемой олигархо-чиновничьим государством в отношении народа социальной сегрегации, достигшей своего крайнего выражения: отрицания за гражданами действующих прав, изложенных в законе.
Таким образом видно, что приморским «правосудием» заказ олигархической буржуазии на превращение общества в «поле чудес», его же – в зону полной правовой отвязанности, в которой действие законов абсолютно аннулировано, что позволяет и далее беспрепятственно вести грабеж населения, исполнен на все сто, и «разрешение» данного дело это наглядно доказывает.
Если вначале у меня и имелись какие-то иллюзии относительно разрешения дела российским правосудием в ключе именно исполнения закона, то сейчас я вижу, что в олигархически-чиновничьем государстве, осуществляющем социально сегрегационную политику, возможно все, включая возведение в «законную» силу самого отмороженного беззакония, поскольку это в осуществляемую им политику весьма вписывается.
Когда закон становится прихватизированным, он уже принадлежит не обществу, а его меньшинству, получившему на него право собственности, а раз так, то и право распоряжаться им по своему усмотрению, включая абсолютное его отрицание по случаю. Правосудие в этом случае становится уже не исполнением закона на практике, а исполнением произвола людей, наделенных судебной властью, которые своими надуманными установками закон подменяют и общественные отношения тем самым извращают.
Но это уже не правосудие, а извращение от него, преступление перед законом. Что вполне естественно для государства, в беззаконии родившемся и в нем же сформировавшемся. Пренебрежение законом для такого государства является нормой, а попрание Конституции и им же самим принятого нормативного права для него столь же естественное состояние, как и для преступного сталинского режима, от которого оно если и ушло, то весьма недалеко.
Поведение должностного лица при исполнении именно таково, каким государство ему разрешает быть. Ничего иного от государства, родившегося от бандитской прихватизации и данное беззаконие узаконившего, ждать и не приходится. Если первый Указ, подписанный Путиным, гласил о том, что дочь Ельцина, которая находилась на государственной службе в качестве помощника президента и похитившая в этом качестве в составе бандитской компании $3 000 000 000 из государственного алмазного фонда, уголовной ответственности не подлежит, то о какой законности в стране вообще можно говорить?
Такое государство освободило высших должностных лиц, а также судей от какой-либо ответственности вообще, а они, воспользовавшись этим, в свою очередь, прихватизировали закон. На практике это выразилось в том, что закон судьями применяется по ситуации: когда выгодно – применятся, а когда невыгодно – нет. В полном соответствии с принципом свободного распоряжения собственностью, зафиксированным в Гражданском кодексе. В таком правосудии закон подменен личным мнением судьи, выраженном в произволе, из чего вытекает тот факт, что такое правосудие более подвержено совершению беззакония, чем соблюдению закона.
Владимир Ильич Ленин определил государство как машину для угнетения одного класса другим. С тех пор многие государства весьма далеко ушли от подобного определения, став истинно социальными, в которых человек защищен экономически и законом (так, в США и Евросоюзе в настоящее время – социалистический строй, если под социализмом понимать социальную защищенность простых граждан).
Многие, но не Россия, правящий класс которой, нарушив Конституцию, узаконил социальный апартеид (сегрегацию), разделив население на белую и черную кость (чем не ЮАР сорокалетней давности: «Гражданские права – только для белых»). Вот и получается так: олигарху – миллиарды из бюджета на Куршевель, народу – ублюдочный МРОТ в четыре тысячи; госчиновникам – зарплаты в шестизначном выражении, учителям и врачам – зарплаты по шесть тысяч (что больше напоминает пособие по безработице); пенсия госчиновнику в сто тысяч, простому гражданину — три тысячи (что в два с половиной раза меньше самого скромного прожиточного минимума).
Именно на этом фундаменте и стоит здание российского правосудия, состояние которого ныне таково, что судебной системой Приморья методично проводится в жизнь государственная политика социальной сегрегации, достигшая своей крайней формы, а именно: состояние, при котором т.н. «правосудие», открыто отрицая закон, массово отказывает гражданам даже в тех правах, которые закреплены в действующем законодательстве.
В. Вельский.
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
