Вселенная
Трепет перед величием
Маргарита ПАРХОМЕНКО
Из всех наград Галине Вишневской особенно дорога медаль «За оборону Ленинграда», которую она получила в пятнадцать лет.
Во время блокады города, будучи еще подростком, она тушила на питерских крышах зажигательные бомбы, потом в составе фронтовых бригад пела для бойцов Красной Армии.
Уже в наши дни Вишневской пришла гениальная идея познакомить жителей России и Европы с песнями, которые звучали тогда. Из бесед со вдовой Шостаковича она узнала, что найдены партитуры, которые Дмитрий Шостакович подготовил специально для фронтовых бригад. Ими исполнялись как классические, так и популярные песни и мелодии. Причем для минимума инструментов – скрипки и виолончели.
Первый подобный концерт (музыка фронтовых бригад) начался во Франции. Представьте замок, сосновый лес и огромный шатер на пятьсот мест. Сцена – это кузов грузовика с откинутым верхом, задник – фотографии военных лет, а исполнители – молодые таланты Центра оперного пения Галины Вишневской.
Они собрались, чтобы разделить счастье Победы со зрителями, которые с воодушевлением аплодировали молодым солистам из России. Некоторые имена впервые прозвучали во Франции. А дальше «фронтовая бригада» отправилась в Германию, Москву, Санкт-Петербург.
Блестящая оперная команда прилетела во Владивосток. Она привезла с собой душевные музыкальные вибрации их общего дома Центра Музыки. Многие из солистов уже выступали на престижных оперных сценах в России, Италии, Испании, Израиле, Македонии, Корее и т.д. Юрий Баранов (бас-баритон), Алексей Тихомиров (бас), Елена Некрасова (меццо-сопрано), Александр Касьянов (тенор), Инна Звеняцкая (сопрано). На ней и остановлюсь.
Она изумила меня прекрасным голосом, тонким сочетанием лиризма и характерности, обаянием и артистизмом. Такой разнообразный репертуар: от Лариной в «Евгении Онегине» П. Чайковского до Вампуки в «Вампука, невеста африканская» Эренберга.
С 2007 года – солистка Московского музыкального театра «Геликон-опера» под руководством Дмитрия Бертмана. Участвует в постановках «Свадьба Фигаро» Моцарта, «Евгений Онегин» Чайковского, «Летучая мышь» Штрауса и концертных программах театра.
Яркое, как вспышка, воспоминание: маленькая девочка впервые вышла на сцену. Для двухлетней крохи это, безусловно, роль – проходка туда-сюда. На ней – белая рубаха до пола, кругом добрые тети, актрисы спектакля «Дон Бернар де Альба», таинственный задник, и ей хорошо и радостно. Возможно, тогда и совершилось вхождение в призвание.
Инна: - Я так люблю сцену, что в каждом спектакле испытываю ощущение, что летаю. Само существование на сцене – восторг!
Конечно же, зашел разговор о чудесах, которые есть всегда для тех, кто верит в них.
Инна: - Для меня Чудо – это встреча с великими людьми и замечательными педагогами. И это дает осознание, что правильно выбран путь на сегодняшний день, что будет завтра – никто не знает.
Журн.: - Центр оперного пения – это особое детище двух великих людей – Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской...
Инна: - 27 марта был день рождения Маэстро, и в Центре – концерт, посвященный его памяти. А в театре «Геликон-опера» был спектакль «Евгений Онегин», в котором я пела. Это был особенный концерт, состояние трепета и душевного спокойствия было у всех певцов, но не спокойствия актерского и певческого. Родилось ощущение, что мы парим на крыльях над сценой, можно сказать, летаем.
Был большой праздник музыки, посвященный дню памяти Маэстро. Присутствовали Ольга и Елена, две его дочери, Фаина Ельцина, подруга Галины Павловны. И я им рассказала, что когда мы пели в «Евгении Онегине», нам казалось, что сам Ростропович находится в зале. Он ведь великий человек и прожил долгую хорошую жизнь – 80 лет; отпраздновали его день рождения в Кремлевском Дворце, а через месяц его не стало.
Праздник был – настоящая феерия. Галина Павловна называет Мстислава Леопольдовича Буратино. И на столах стояли маленькие буратинки из дерева, и на каждой тарелке – пакет семечек, ибо она называла его еще и Подсолнухом. И все было украшено подсолнухами и ландышами, их любимыми цветами. Он ей впервые подарил букетик ландышей, когда ее увидел, и с тех пор этот цветок стал символом их отношений. Их пятидесятилетний юбилей назывался ландышевым. Хрупкая красота этих цветов затмила всё.
Когда Ростропович приходил в Центр Музыки, об этом не объявлялось. Просто шло дуновение свежего ветерка, бриза. Он заходит, идет репетиция. Галина Павловна сидит в своем коронном седьмом ряду. Он подходит, садится с ней рядом и... засыпает. Даже домой не шел, представляете? Чемоданы отвозили домой, а он – сюда. Мы репетируем, а он сидит, голова на плече Галины Павловны, спит.
Журн.: - А она ведь другая – немного жесткая...
Инна: - Нет. Такая же трогательная и нежная. Если посмотреть в ее глаза – всё понятно. Они пронзительные и добрые. Нет никакой «жести».
Журн.: - Говоря о ее жесткости, я ведь имела в виду ее максимализм профессиональный...
Инна: - Да, это так. После спектакля, даже если были малые погрешности, которые не заметили слушатели, но для нее очевидные, она вставала к пианино и работала над собой. Воспитал ее в таком духе великий дирижер Мелик-Пашаев, с которым она начинала работать. Когда она пропускала занятия, он ей так «на ус наматывал», – мало не покажется. И все это она несет через всю жизнь и учит этому нас.
Вообще, она как ребенок, сама заводится, вновь осмысливает некоторые вещи, – кажется, ну что еще можно осмысливать в 82 года! – сама заводится и нас заражает. Она приходит к педагогам на уроки (мой учитель Бадри Майсурадзе входит в пятерку великих теноров мира), так вот, она приходит к нему на занятия, и учится и сама учит. Ежегодно методика обновляется.
Журн.: - Например...
Инна: - Приходится петь громче, дышать больше. Как пели 150 лет назад уже петь невозможно. Нет такого воздуха, питания такого нет. Приходится петь всем организмом, превозмогая дымы и газы.
И Галина Павловна заходит, мы радуемся, трепещем. Это не трепетание боящихся людей пред монстром, это трепет перед величием, перед достоинством жизни, которую она прожила. И все это она доносит в глазах, в голосе и в искрометном юморе.
Журн.: - А у тебя в жизни было все легко, без преодолений?
Инна: - У меня есть творческие страдания в работе над партиями и ролями. Не хочу говорить о боли, каждый проходит свою жизнь и свое что-то выносит. Мне радостнее говорить о любви и вдохновении. Я живу через позитив и предпочитаю так обсуждать и смотреть на вещи.
В нашем Доме своя собственная атмосфера, я подчеркиваю «дом», ибо это не только Центр оперного пения, не только музыкальная площадка, это дом, в котором мы любим друг друга по-настоящему и поддерживаем друг друга на репетициях, на праздниках, вообще, в жизни.
Журн.: - После концерта твой папа поднес букет своей любимой доченьке. А какие там были цветы?
Инна: - Самые простые, красивые, полевые. Я в них влюбилась. Преподнесенные папой цветы остались единственным букетом, который стоит у меня в комнате...
Маргарита ПАРХОМЕНКО.
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
