Пока суды быстро разбирают «Болотное дело» и «заговоры» оппозиции, словно делая подарок властям к зимней Олимпиаде в тропических Сочи, над местами лишения свободы носится дух недовольств. С осени 2012 года в колониях России прошло не менее десяти массовых выступлений заключенных. В акциях протеста приняли участия тысячи человек.
Таким образом, осужденные подвели итог так называемой политики ФСИН по «гуманизации» тюремной системы. Ответ ФСИН пока однобок – право на протест отрицается, а события списываются на преступных авторитетов и пресловутых иностранных агентов.
Выступление в местах не столь отдаленных особенно актуальны, так как «там» сидит приличное число людей осужденных судами, которые выносят менее трети одного процента оправдательных приговоров. Очевидно, не каждый зек – преступник.
О правах человека, криминальных авторитетах, оборотнях в погонах, провокаторах, и перспективах темы зеков для общегражданского протеста мы говорим с Оксаной Труфановой. Собеседник – журналистка и правозащитник из Челябинска, эксперт Совета по правам человека при Президенте России.
– Выступления заключенных в колониях следуют одно за другим: Копейск, Омск, а теперь и Иркутск, где вскрыли вены осужденные. Оксана, что получается – пример заразителен или система дожала?
– Сработала закономерность «последней капли» – людей довели до края, края терпения. Во многих регионах ситуация обострилась до предела, границу человеческого там где пытки, вымогательства и издевательства сотрудники ФСИНа много где перешагнули, к сожалению.
После определенной «точки невозврата» люди перестают терпеть, больше не могут. Они уже готовы идти до конца, пусть даже печального, лишь бы больше не пытали и не измывались над ними.
Конечно, не последнюю роль тут сыграла и прошлогодня акция протеста в колонии № 6 Копейска Челябинской области. Люди увидели, что без насилия, но при наличии решительности и солидарности можно добиваться защиты своих прав.
Поэтому, думаю, если ничего не изменится, если ФСИН не начнет решительную чистку своей структуры от карателей и вымогателей, количество «восстаний» будет только увеличиваться. Необходимо не ужесточать, как силовые ведомства у нас привыкли, закручивать гайки, а наоборот, гуманизировать и социализировать.
Тюрьма должна перевоспитывать, а не озлоблять. Сегодняшняя российская тюрьма никого не перевоспитывает, а наоборот.
– Первое заявление ФСИН по факту любого протеста заключенных: воры-авторитеты подбили народ на смуту. По Вашему мнению, кто на самом деле идет «выступать» – профессиональные урки или обычные мужики?
– Я сочувствую региональным управлениям ФСИН, потому что у их пресс-службы и руководства не хватает фантазии придумать какую-нибудь более правдоподобную версию (о признании реальных проблем я уж молчу).
Был там, в Копейске один такой «профессионал» из Калмыкии. Все время мирного бунта он просидел в подвале, отрезанный от внешнего мира, а потом, когда все завершилось, он потребовал, чтобы я к нему явилась, чуть ли не на ужин при свечах – так у них там все мило было обустроено с прежним, теперь уже отстраненным руководством.
Он считал, что раз он тут типа статусный, то его статус и для меня что-то значит. Был, естественно, деликатно отшит. Я всегда вспоминаю этого забавного человека и его званый ужин, на который я должна была явиться, когда слышу заявления про криминальных авторитетов, которые «организовали бунт в Копейске».
Вообще же, при существующем положении в российской пенитенциарной системе, плохо сидится всем, кроме т.н. «активистов» – прислуживающих администрации заключенных.
На «промке» зарплата, например, в том же Копейске, варьировалась от 7 до 20 рублей в месяц. При этом людей заставляли перерабатывать биологически опасные медицинские отходы. Если отказывались – били, помещали в ШИЗО, лишали свиданий. Разве это не садизм? Разве это не рабство? Вот и думайте, как долго такое можно терпеть?.. Я удивляюсь не тому, что Копейск восстал, а тому, что это не произошло намного раньше.
– Насколько зависит успех «бунта» (как в Копейске) от действий правозащитников, журналистов и родственников заключенных?
– Ну, сотрудники внутренних органов хотят верить в то, что какая-то координация действий между тюрьмой и волей была, но это нереально. Потому что как правозащитники, так и журналисты не будут плясать ни под чью дудку, так и у родственников заключенных и самих заключенных – у всех свои интересы. То, что произошло в Копейске – дело случая и искреннего желания, находящихся в застенках людей рассказать о своей беде, их настроя, заряженности на борьбу, солидарности и готовности идти до конца.
– Как отражаются проверки НКО на правозащитниках, специализирующихся на местах лишения свободы? Атаки «младопутинцев» и ручных националистов на правозащитников Коми и Челябинска – часть одной кампании?
– Есть мнение, что закон «об иностранных агентах» задумывался как средство борьбы с «Голосом», который на иностранные деньги занимается вопросом выборов в России. Но чтобы это не выглядело столь явно, проверять начали всех подряд.
Многие, кстати, заметили, что проверки НКО начались как раз после нашумевшей копейской акции протеста, когда обнажилась одна из самых страшных проблем современной России – ГУЛАГ, который никуда не делся. Именно правозащитники, по мнению правоохранителей, и портят «картину», крича обо всем этом.
Поэтому возможность «прессануть» правозащитников подоспела как нельзя вовремя, и ею не преминули воспользоваться. А желающих лизнуть барский сапог, к сожалению, по-прежнему в избытке – это, считаю, и псевдо-националисты в Сыктывкаре (группа Колегова) и «молодогвардейцы» в Челябинске. Они одним миром мазаны.
– И все-таки, какие итоги «выступлений» в колониях?
– Как ни печально, но глобально решать проблемы отечественной пенитенциарной системы (а это, считаю, и садизм, и коррупция), похоже, никто не собирается.
Региональные управления ФСИН активно сопротивляются переменам и гуманизации системы, перетягивая на свою сторону правоохранителей, чиновников и даже депутатов. Круговая порука, при которой рука руку моет, их всех устраивает. И все ради банальной наживы (они, видимо, привыкли зарабатывать на заключенных и их родственниках деньги), фиктивной раскрываемости «висяков» под пытками, ну и ради сохранения собственной «шкуры» – ведь в случае, если будут реально расследоваться выявленные правозащитниками преступления, то многие сотрудники ФСИНа не только потеряют деньги и рабочее место, но и свободу.
И здесь выявляется еще одна серьезная российская проблема – неподчинение вышестоящему руководству по принципу «Москва далеко, а мы тут».
По ситуации в Копейске членами Совета по правам человека при президенте РФ был написан доклад (http://www.specletter.com/news/2013-03-11/68151.html), с которым ознакомлен и Президент Путин, оставивший на нем визу «Разобраться». Однако Челябинский пенитенциарный главк все рекомендации, указанные в нем, игнорирует, а региональный следственный комитет не расследует деяния, содержащие признаки преступления прежнего руководства колонии. Москва для местных чиновников – не указ.
И даже Путин им, выходит, не указ, потому что свои коррупционные связи для них важнее, чем виза далекого Путина.
Другое дело, что по-старому уже все равно не будет. Заключенные больше не будут такими же смиренными, как раньше. Это естественный ход времени. Но хотелось бы ускорить модернизацию этой отрасли российского государства.
– Многотысячный гражданский протест, который был еще год назад, пошел на спад. Повестку протеста нужно корректировать?
– У меня лично создается впечатление, что оппозиция, а особенно ее лидеры, вообще не понимают, какие проблемы волнуют большую часть населения. «Страшно далеки они от народа».
Они зациклены на собственном пиаре и желании «потусоваться» (именно для этого они и ходят на митинги). А все потому, что у них самих таких проблем, как у народа, нет – у них успешный бизнес, хорошее жилье, вид на жительство в какой-нибудь европейской стране. Как говорится, сытый голодного не разумеет.
Потому я не могу себе представить, чтобы оппозиционеры вышли на улицы российских городов не с плакатами, оскорбляющими представителей власти, или требующими освобождения таких же протестантов как они, а с требованиями всеобщей амнистии или замену скомпрометированного руководства региональных управлений ФСИН…
Хотя, справедливости ради отмечу, что регион региону рознь, и в некоторых субъектах управления ФСИН и колонии возглавляют адекватные люди, которые могут нормально выстроить работу без нарушений прав человека и прочих коррупционных перегибов.
– Коли разговор коснулся амнистии, которая (в полновесном варианте) уже более десяти лет не объявлялась… На носу амнистия «экономическая»...
– И не только экономическая. Абдулатипов предложил очередную амнистию для «сложивших оружие боевиков». Кажется, это будет уже восьмая подобная амнистия… А у нас, к примеру, солдаты-«чеченцы», осужденные во время второй чеченской войны грозненским военным гарнизонным судом, до сих пор сидят. Пример – наш подзащитный Евгений Козлов из Читы (http://rusverdict.com/kozlov/).
Что касается экономической амнистии, то замах был на рубль – удар на копейку. Вначале бизнес-омбудсмен Титов говорил о десятках тысяч предпринимателей, которые выйдут на свободу, в итоге после того как ознакомились с текстом принятой амнистии стало ясно, что на свободу в лучшем случае выйдут несколько сотен человек – «беременные пенсионеры», как называют тех, кто подпадает под смешные объявляемые Госдумой в последние годы амнистии.
– Ставя точку, что надо переделать в пенитенциарной системе, чтобы нормализовать ситуацию? И кто виноват в бедах заключенных – сотрудники ФСИН, появившиеся отнюдь не из спецшкол для садистов, «басманное» правосудие, или следственная машина, поставляющая состряпанные дела?
– В системе ФСИН при нынешних кадрах, и имеющихся внутриведомственных установках, даже после показательной порки (как с генералом Жидковым в Челябинской области http://zeki.su/novosti/2012/2/19023740.html) уже ничего не исправить. Нужно масштабное реформирование – деятельное, а не на бумаге, возможно даже с люстрацией (увольнять и больше никогда не принимать тех, кто работал при начальниках-садистах и коррупционерах). И пусть мы даже пожертвуем единицами честных сотрудников, но зато избавимся от балласта в виде садюг и вымогателей. Эта инициатива должно исходить от правительства и твердой руки Президента, который бы показал, кто реально в доме хозяин.
Вы спросили, кто виноват… Так вот – виноваты всегда люди. ФСИН – это сотрудники, басманное правосудие – это судьи и прокуроры, следственная машина – это следователи и оперативники.
Мне грустно думать о том, что у нас до сих пор нет своего Сноудена. Я надеюсь, что когда он появится, он будет выходцем из системы ФСИН, и мы наконец узнаем, почему там все так устроено через… известное место.
Виноваты конкретные люди. У них есть имена и фамилии. Я не могу понять, как они, зная, что сажают невиновных, фабрикуя дела, избивая подследственных или заключенных, спокойно идут после этого к себе домой к женам и детям, целуют их, гладят по голове и учат жизни…
В организации бунта заключенных в Копейске могут обвинить правозащитников
Участница проекта Gulagu.net, челябинский правозащитник Оксана Труфанова в ноябре прошлого года оказалась в эпицентре событий в ИК-6 Копейска, где заключенные устроили волнения. Сейчас она помогает копейским заключенным отстаивать свои права, в течение года неоднократно получала угрозы расправы. Как рассказала РБК daily г-жа Труфанова, она не исключает, что ее попытаются выставить «организатором беспорядков» в копейской колонии...