Вселенная
В мастерской художника-космиста
Анна ТАРАБРИНА
Переступив её порог, попадаешь в особенный, пронизанный светом мир. Негромкое звучание музыки и на стенах картины, разные сюжеты которых объединяет одно – переливы светящихся лучей и образований света. Поражает утончённость работ и необычные темы, запечатлённые на полотнах. Художника, создавшего эти удивительные творения, зовут Александр Маранов. Член Международной федерации при ЮНЕСКО, художник-космист.
– Александр, расскажите о вашем творческом пути.
– Я родился в Ташкенте. С детства занимался рисованием, спортом, ходил в музыкальную школу. Со временем занятия живописью пересилили, и я окончил вначале художественное училище, а затем и Академию художеств в Ташкенте.
– В Учении живой этики написано: «С сиянием каждого предмета связаны миры». Когда в вашей жизни наступил перелом от реалистической живописи к космизму?
– Новый виток в творчестве начался в Москве, куда я к тому времени переехал. Меня не покидало ощущение, что что-то должно произойти, душа была как сплошной нарыв. Я смутно осознавал, что есть что-то новое, то, что идёт за реализмом. Так впервые в медитации, я увидел свечение.
– Александр, вас называют художником-космистом. Ваше отношение к космосу? Как по вашему выражается космичность в картинах?
– Поскольку космизм основан на глубоком энергетическом, духовном искусстве, Это в первую очередь вопрос: Кто мы? Откуда произошли и как должны жить на Земле? Те видения, которые возникают в душе от микро до макрокосмоса – и есть так называемый космизм.
– В Международном Рериховском центре у вас прошло четыре выставки. Как вы оцениваете эти события?
– Когда я приехал в Москву, побывал в музее им. Н.К. Рериха на Знаменке. Музей мне очень понравился, и у меня появилась мечта – выставиться в нём. Спустя семь лет она осуществилась. И первый, и последующие вернисажи прошли с большим успехом. Люди выстаивали долгие очереди, чтобы попасть в зал. Некоторые подходили ко мне и говорили, что приходят в третий, четвёртый раз, чтобы увидеть картины. У меня не совсем реалистические работы. Они в некотором смысле абстрактного плана, и всматриваясь, вглядываясь в них, люди глубже проникают в их сокровенный смысл. Хотя я сам считаю отображённое чистым реализмом.
– Есть ли у вас полотно, о котором вы можете сказать – это моя любимая работа?
– Все мои работы созданы с радостью в душе и все, как дети, любимы.
– В апреле вы принимали участие в масштабном проекте «Человек. Земля. Вселенная», который проходил в Калининграде и был посвящён Году космонавтики в России. Расскажите подробнее об этом событии.
– Это была выставка художников-космистов, которая экспонировалась с 19 апреля по 5 июня. Там были представлены работы из собрания музея Н.К. Рериха, группы «Амаравелла», художника-космиста Черноволенко. Там же были произведения Микалоюса Чюрлёниса (Литва) из серии «В лучах неведомых миров», предоставленные из собрания музея г. Вильнюса, картины художников-космонавтов Леонова и Соколова. Современные художники-космисты были представлены в основном моими работами и работами художницы из Феодосии. Выставка прошла на самом высоком уровне. Её открывал министр культуры, на открытии присутствовал космонавт Леонов, человек, первым вышедший в открытый космос. Выставка вызвала большой резонанс, было много народу. Особенно приятно то, что интересуются дети – наше будущее.
– Ваше отношение к красоте?
– Для меня красота – это свет. Меня часто спрашивают: «Вы видите свечение, может быть, вы слышите голоса или ответы?». Ничего не слышал… Я задаю себе вопрос и тут же получаю на него ответ – его диктует мой внутренний голос. Осознаю: должен показывать людям то, что вижу в медитациях, чтобы они видели и чувствовали красоту.
– Вы не работаете на заказ, пишете по наитию?
– Каждый художник работает на заказ, но для меня важно, чтобы на меня не давили, не ограничивали творческую свободу. Есть у меня и последователи. Я организовываю мастер-классы, на которые приходят разные люди, в том числе и неподготовленные. Многие не выдерживают, поскольку это довольно сложное занятие именно в техническом исполнении. Некоторые художники пытались копировать мой стиль. Задавали различные вопросы на выставках. Ведь если есть спрос на картины, тут же возникают желающие перенять, скопировать. В медитации я задавал вопрос, как писать, то, что я вижу, и получил ответ – кисть и душа.
Именно поэтому я использую обычные ленинградские краски, но свечения картины добиваюсь приёмами, известными только мне.
Я посещал выставки маститых художников. Видел картины, в которых применяют сложные краски, чуть ли не химию, работы, которые художники сами не могут воспроизвести. А выходишь, и забыл. Почему в душе ничего не осталось? А бывает и так, что на выставке ты попадаешь в другой мир, и это остаётся в памяти навсегда. Этот и есть истинная сила искусства.
– На ваших полотнах запечатлена тема материнства: «Колыбельная», «Жизнь», «Мир входящему». Как они возникают?
– Всё связано с рождением. Откуда мы? Всегда в медитациях задаю этот вопрос. Иногда в особенном состоянии входишь в источник свечения ещё глубже. Нарисовать луч – это ещё не космизм. А вот из чего состоит свет? Что это за луч? Если углубиться в наномир света, то можно понять, что свет тоже из чего-то состоит, и как из света состоим мы? В медитациях я вижу, как человек пронизан лучами, так же как и всё, что нас окружает. Как мы друг на друга «накладываемся» излучениями? Бывает, я чувствую звоночки отчаяния – это невозможно, нельзя выразить кистью! Настолько яркими и насыщенными бывают видения-картины.
– Творческие планы, работа на перспективу?
– Нет никаких особенных планов. В моей новой творческой жизни были циклы «Сияние», «Грань», теперь я работаю над циклом картин из этой серии под названием «Генезис». Он очень сложный и тонкий одновременно, сильнее, чем всё, что сделано ранее.
– Расскажите о вашей семье.
– У нас семья искусства. Наталья не только любящая жена и мать моих детей, но и менеджер – т.е. организатор всех моих творческих выставок и проектов. Она обладает тонким художественным вкусом. Наталья существенно облегчила творческий процесс, взяв на себя организационную работу, которая подчас требует колоссальных усилий и времени. Мой сын, которому всего пять лет, проявляет недюжинный интерес к живописи. Но говорить о его будущем рано.
– У вас гитара в мастерской. Вы играете?
– Да, играю. В моих работах присутствует музыка, и многие это чувствуют. Первый цикл «Сияние» складывался под музыку Баха, его органных произведений. Для меня орган и скрипка – два инструмента силы и красоты.
Анна ТАРАБРИНА
Другие статьи номера в рубрике Вселенная:
