Защита прав
Детский содом
Наталья ФОНИНА
Сексуальные преступления в детских домах: старшие насилуют младших, взрослые этого «не замечают»
Взрослые, развращающие детей. Увы, громкие дела в отношении «дядь»-педофилов сегодня не редкость. Гораздо тише, незаметней случаются события, когда у пострадавших от сексуального насилия малышей и у преступников разница в возрасте – всего-то несколько лет.
Специального названия малолетним насильникам общество, похоже, еще не придумало. Более того, оно их как будто не замечает. Вот и недавний приговор Первореченского районного суда в отношении двух 14-летних отморозков – бывших воспитанников владивостокского детского дома № 2, был вынесен буднично, без прессы и шумного обсуждения.
Эти двое насиловали семилетнего малыша. Милиция тихо провела свое расследование. Суд дал каждому по 6 лет в колонии для малолетних преступников. Мальчика, пережившего тяжелую эмоциональную травму, тихо перевели в другой, считающийся образцовым детский дом.
Как ему там живется, мы знаем со слов администрации детского учреждения и инспекции по делам несовершеннолетних. Взрослые говорят, что ребенок сейчас в безопасности. И мы бы с удовольствием в это поверили, если б не узнали, что недавно здесь случилась очередная, как под копирку, «тихая» история. Разница лишь в том, что другие подростки тихо изнасиловали другого несчастного малыша.
Митин ад
Об этом случае нам рассказали сотрудницы детского дома. Сегодня они там не работают, потому что не смогли остаться в стенах, где, как они говорят, руководство изо всех сил старается скрыть информацию о ЧП. Более того, делает вид, что ничего не случилось.
В детский дом Митю (имя мальчика по понятным причинам изменено) привезли два года назад. К этому времени ему довелось испытать горемычное житье-бытье под родительским кровом. Мать, забросив домашние дела, оставляла малыша одного на несколько суток. Сама в это время пропадала в притонах, пьянствовала с друзьями-собутыльниками. Так, в алкогольном угаре, она находилась изо дня в день, растрачивая и без того скромный семейный бюджет. А пятилетний Митя, голодный, одинокий, ждал ее возвращения и день и ночь.
Однажды малыш нашел записанный в телефонной книжке номер «03». Позвонил и сказал незнакомому дяде: «Я есть хочу. А мамы давно нет дома». Сотрудники милиции, узнав адрес, приехали и забрали Митю в детский дом.
Бывшие сотрудницы рассказывают, что ребенок довольно быстро адаптировался на новом месте. Казалось, хуже, чем было, ребенку уже не будет. Смышленый и общительный, Митя нашел приятелей, артистично читал стихи на детских утренниках и даже срывал аплодисменты. Одним словом, подавал надежды.
Но случилось страшное.
– В конце апреля прошлого года я нашла его в ванной комнате, – рассказывает одна из наших собеседниц. – Митя был на себя не похож, сидел, забившись в угол. Семилетний ребенок явно находился в состоянии шока. На все мои вопросы отвечал молчанием. И лишь спустя некоторое время рассказал о том, как старшие воспитанники во главе с 14-летним К. надругались над ним.
С этого момента Митя и мир вокруг него стали другими. То заторможенный, подавленный, то нервный до истерик. Ко всем бедам – новая: начал мочиться по ночам.
О том, какой ужас творился в душе у несчастного малыша, можно только догадываться. Чтобы найти хоть какую-то помощь в море отчаяния, спастись от новых домогательств старших развратников, семилетний ребенок рискнул рассказать о своем горе взрослым и некоторым старшим детям. Стало еще хуже. Воспитатели отмахнулись. Дети начали чураться, как прокаженного. Митя стал изгоем.
Одни держали, другие насиловали
Прежде чем позвонить в редакцию, бывшие сотрудницы доложили о ЧП своему директору. Та в ответ как отрезала:
– В нашем детском доме такого безобразия произойти не могло. Рассказы мальчика – плод его фантазии. Не стоит детские вымыслы воспринимать буквально.
Не успокоившись, женщины пошли в ближайшее отделение районной инспекции по делам несовершеннолетних с заявлением о произошедшем ЧП. Они требовали проверки и наказания виновных. Заявление у них приняли и обещали во всем разобраться.
После этого обращения прошло более полугода.
– Ответа нам так и не дали, – сокрушаются бывшие сотрудницы детдома, – будто ничего и не было.
А может, и впрямь Митя всё выдумал? Для того, чтобы познакомиться с семилетним мальчуганом, я пришла в детский дом. Не сказав никому, что я из газеты, попросила разрешения погулять с маленьким детдомовцем. Мы побродили с Митей по дворику, посидели на симпатичной игровой площадке. Сперва он неохотно отвечал на вопросы. Но, почувствовав мой искренний интерес, мальчик разговорился. Вспомнил, что, когда жил еще дома, соседский мальчик подарил ему книжку Корнея Чуковского «Муха-Цокотуха». Стихотворения из этой книжки с яркими иллюстрациями стали его любимыми. Он их выучил наизусть.
Уже под конец нашей прогулки я решилась спросить, как ему живется в детском доме:
– Митя, тебя никто здесь не обижает?
На короткое время он замолчал. Было видно, что сильно встревожен. Тогда я еще раз спросила:
– У тебя все хорошо в детском доме?
Мальчик ответил, что его очень сильно обижают старшие. И слово за слово, выдал полную картину преступления:
– Пацаны пообещали мне показать кое-что. А потом, когда завели в спальную комнату, обратно не выпустили. Раза два ударили, и я испугался.
Одни Митю держали, другие… Он рассказал мне это так, как мог, как рассказал бы ребенок, сам переживший этот кошмар.
Мы проговорили два часа. Попрощались. Я смотрела, как он топает прочь. Подошел к двери, оглянулся. Мне показалось, в его глазах застыл вопрос: «Зачем я этой тете опять всё рассказал?»
Шито-крыто
Готовя этот материал, мы выяснили: проверка по обращению бывших сотрудниц детского дома в инспекцию по делам несовершеннолетних все-таки проводилась. Но каким образом? С этим вопросом я отправилась в отделение инспекции по делам несовершеннолетних Первомайского района. Начальник отделения Ольга Голубкова поделилась такой информацией:
– Мы направили мальчика на медицинский осмотр. Медик не подтвердил сексуальный контакт. Поэтому мы не стали возбуждать уголовного дела.
Я попробовала возразить:
– Но ведь ребенка осматривали не на следующий день после ЧП. Я знаю, что до момента обращения в милицию прошло более трех недель.
Ограничившись повторением вышесказанного, Ольга Голубкова не посчитала нужным развеять мои сомнения по поводу качества проверки.
Чтобы узнать, какие меры принимаются для профилактики «дедовщины» в детских домах, в том числе и сексуального свойства, я обратилась в краевой департамент образования. Пытаясь договориться о встрече со специалистом по охране прав детей Надеждой Виткаловой по телефону, услышала:
– Что вы такое говорите! У нас, девушка, случаев дедовщины в детских домах нет.
– А как же преступление в отношении семилетнего ребенка в детском доме № 2? Подросткам-насильникам уже вынесен приговор…
– Девушка, еще раз вам говорю, лично я о таких случаях ничего не знаю!
– Тогда, – не отступила я, – у меня просьба. Помогите встретиться с директором детского дома, где изнасиловали Митю. Она говорит, что будет общаться с журналистом только с вашего позволения.
Тут специалист Виткалова вдруг кое-что вспомнила:
– Ей действительно нечего вам сказать. Все разговоры об изнасиловании ребенка не подтвердились.
И бросила трубку.
Мы не называем ни номера детского дома, ни имен и фамилий «действующих лиц». Подтверждением этой истории – свидетельства двух женщин и рассказ самого Мити. Те должностные лица, кто был обязан провести тщательную проверку шокирующей информации, судя по всему, тщательно ее замалчивают. Может, потому, что детский дом «образцово-показательный» и переводить изнасилованных детей больше просто некуда?
Совсем недавно узнала еще об одном случае, который так и остался безнаказанным. Это была исповедь уже совершеннолетней девушки, пережившей в прошлом насилие со стороны старших сверстниц в городской школе-интернате. Как рассказала Катя, воспитатели догадывались об однополых интимных отношениях девушек, но никто не желал «пачкаться» и защищать детей от детей. Однажды в жертвы выбрали Катю.
Признаться во всем педагогам тринадцатилетняя девочка не решилась: сгорала от стыда. О том, что с ней сделали, не рассказывала никому, кроме… дневника.
«Почти весь день просидела в комнате одна. Никого не хотелось видеть. Страшно и одиноко. Ощущения мерзкие… Апатия. Чувствую себя бесполым беспомощным созданием. Девочки говорят, что просто начинается взрослая жизнь. Но лучше бы не взрослеть никогда».
«Рассказать обо всем взрослым я не могу. Придется жить как-то дальше. У нас некоторые девочки встречаются с девочками. Воспитатель застала один раз двоих в душе. Девочки боялись, что их накажут за это. Но уже прошло два месяца, никто об этом даже и не вспомнил».
Спустя восемь лет после такой «взрослой жизни» Катя отдала мне этот дневник. Как она сказала, чтоб покончить с прошлым навсегда.
Детдому, где имеет несчастье жить мальчик Митя, следовало бы покончить навсегда с …настоящим. Но, как видим, честь мундира дороже. Тут, правда, по весне детдом подмочил-таки свою «безупречную репутацию». Проверка управления Россельхознадзора по Приморскому краю выявила вопиющий факт. Оказалось, в «образцово-показательном» учреждении обиженных судьбой детей кормят сущей дрянью – кашами из старой крупы с личинками.
И если б не проверка, кормили бы и дальше: на складе детдома оказались горы такой крупы.
Дирекция заплатила тогда штраф – тысячу рублей. Похоже, Митина судьба даже по-сравнению со старой крупой стоит гораздо дешевле.
Наталья ФОНИНА
Другие статьи номера в рубрике Защита прав:
